ОБИТЕЛЬ,
или
В ПОГОНЕ ЗА СОБОЙ
1.
Чтобы писать, не нужно много времени - сиди и записывай
каждый день. Сегодня вот: один такой день, осень 1999 года...
Так когда-нибудь книга получится. Скажем, Николай Островский
жил в очень серьёзное, переломное время и тоже после себя кни-
гу оставил; какая она ни есть там, это всё-таки лучше, нежели
оставлять что-нибудь другое. Потому что книга, в сущности, да-
ёт человеку выбор: хочешь - читай, не хочешь - не надо... Это
всегда такой продукт, по отношению к которому человек может
выбирать. Может быть, это пока единственный подобный продукт,
созданный нашей цивилизацией.
Потому я решил написать эти записки. Думаю, когда-нибудь
их люди прочитают и... ну, к примеру, забудут после этого Дос-
тоевского. Забудут! Фёдора Михайловича забудут (шмыганье но-
сом, потом прорыв плача навзрыд). Бе... бедный Фёдор Достоевс-
кий - его забудет весь мир. И я буду виноват.
Мысли, которые меня посещают сейчас, связаны в основном с
проблемами общения. Картинка примерно следующая: я сижу в своё
м бренном теле, в этаком доме с окошечками, и зову кого-ни-
будь поглядеть, как у меня здесь неплохо. Чтобы было неплохо,
я занимаюсь собой. Но никто не приходит. Вернее, они где-то
довольно близко, кто из своего окошка кричит, кто даже на ав-
томобиле подъедет - но как по этим перекрикиваниям понять, что
внутри? И получается, что собой я занимаюсь зря. Так, для са-
моудовлетворения, самолюбования. Кому, как оказывается, нужна
моя, скажем, культура? То есть внешне я могу показывать образ-
цы социального поведения и ориентации на высокие моральные
ценности, выпиливать изразцы на окнах, флюгер какой-нибудь к
трубе приделать - а внутри, в отдалённом кабинете или на чер-
даке быть грязнулей, пошляком и диктатором.
Интересно, что в литературе - у нашего Фёдора Михайлови-
ча, например, - нет нигде проблем общения. Есть ситуации. Но
как таковых проблем общения нет. При всей своей проблемности,
у князя Мышкина, к примеру, нет проблем общения. У Льва Толс-
того, вроде, тоже такого не имеется. Для Сервантеса (шарю
взглядом по полкам) это по существу вообще нонсенс. Мог ли су-
ществовать Дон-Кихот или Одиссей, будь у кого-то из них проб-
лемы общения? Но в двадцатом веке появляется проблема одино-
чества личности и общей перегруженности межчеловеческих свя-
зей. Но я думаю, это только проблемы одиночества и перегружен-
ности человеческого сознания, но не проблемы общения, установ-
ления контакта. Наверное, поэтому так неудачно обстоят дела по
поводу контакта с иными цивилизациями. Поскольку фантасты ухо-
дят от этой проблемы, поворачивают её в обменно-материальную
сторону. Я, конечно, могу назвать одну книжку, где проблема
общения действительно стоит, но в очень странной форме... это
Библия. Там человек долго втолковывает себе, что ему нужно
найти контакт... С Библией вообще очень туманная история...
неопределённо.
А вот на улице пока разыгрывается действие под названием
"осень". Или - "конец сентября - начало октября": налетел и
прошёл небольшой дождик. Пробежала какая-то баба, спасаясь от
него, прошли школьники. Имеет место продолжение падения сухих
листьев. Ещё имеет место неясный проблеск солнца - вялый блик.
На площадке детсада постоянно появляются прогуливающиеся семь-
ями люди. И прочее.
Да, тут на работе в досужих разговорах промелькнуло, что
в канун 2000 года - ух, какая цифра! - будет новое пришествие
Христа. Ну что ж... пусть приходит. Я ему покажу своё рабочее
место: стол, стул, бумаги. Сотворить что-нибудь попрошу.
2.
Обдумываю проблему добрых дел. Надо бы сделать парочку
добрых дел. Например, чтобы очистить совесть, хочу попробовать
подарить на работе одной женщине кулинарную книгу. С одной
стороны, для женщины кулинарная книга - то, что надо; а мне
она фактически не нужна. С другой стороны - как бы на неё не
подействовало такое неформальное вмешательство. В неожиданную
сторону подействовать может, у неё и так со здоровьем не всё в
порядке. Следовательно, будет жалко, если мой подарок вскоре
останется, так сказать, одиноким... Есть на работе ещё пара
людей, которым надо бы сказать пару слов, чтобы поддержать моё
к ним хорошее отношение. Хорошее ли? Для меня это важно.
Так, через значение разных мелочей в моей жизни для меня
встаёт идея собственной величины. Собственного величия, можно
было б сказать и так, хотя при этом появляется некий ненужный
оттенок. В свете нынешних свершений Истории это идея очень ак-
туальна. История предлагает. Кругом неразбериха - что хочешь,
то и делай. Даже простому, необременённому человеку это должно
быть ясно. А вообще, идея собственного величия создаёт непред-
виденные сложности: надо умудриться не унизиться, ведь столько
всего вокруг, что рабски унижает человека. Когда спускаешься
на нормальную землю с высоты - ох, какое высокомерие. Гордыня.
Да, надо бы сделать пару добрых дел, действительно добрых дел.
В общем, чувствую себя больным - чувствую, что мозг ра-
зорвётся. Это не позволяет ничем заняться, ничего не даёт де-
лать. За поступки не отвечаешь совершенно, почти не могу ни
предугадывать, ни предсказывать... Прошло то времечко хорошее.
Живу, в общем, двойной жизнью - об этом, кстати, давно хотел
записать - или уже где-то записывал? Мой телесный, материаль-
ный дом в состоянии внезапно остановленного ремонта. Обои уже
содраны, старая побелка смыта, крыша полуразобрана, - и вдруг
приходишь к выводу, что реставрировать-то нечего, проще новое
построить, дешевле обойдётся. Так и уселся, сложа руки. А вот
дух мой обособился; развился, укрепился, наверное.
И сбежал. Удрал далеко от этой ответственности за свой -
не свой участочек земли с облупленной развалиной. Духовное
представилось, обратилось самой что ни на есть материальной
реальностью: необъятно большой, полувыжженой равниной с пожух-
лой под солнцем травой, и каждое моё душевное усилие - это
взятие приступом, овладение в пути каким-нибудь предметом:
камнем, ложбинкой. Переход речки, преодоление ещё чьих-то раз-
валин, каких-то арматур. Людей в этой местности нет.
Планов, как выходить, у меня нет. Впрочем, есть, правда,
но это не план... Я бы счёл себя сумасшедшим, не находись я в
здравом сознании. Услышь я сейчас такое от другого - ей-ей,
счёл бы его ненормальным.
Перечитал.
Не шуточки, но в моей голове действительно созрело и су-
ществует разделение на материальное и сугубо идеальное. Самое,
конечно, обидное, состоит в том, что я вынужден оставаться на
месте - а ведь мог сейчас кинуться и творить добрые дела... Но
я ограничен в своих перемещениях и чувствоизъявлениях просто в
силу того физического факта, что... сгорела же у моей бывшей
начальницы новая квартира, и я ожидал чего-то вроде этого...
Так что, в отличие от некоторых, я вынужден оставаться на мес-
те и совершать работу свою иначе.
Во всяком случае, та духовная местность, которая мне
столь ясно представляется и вносит прямую раздвоенность в моё
сознание этой и без того условной яви - она очень напоминает
обстановку очень отдалённых снов. Тех, что очень далеко от
включённых в работу. И не даром там так мало людей, их практи-
чески нет, и везде искусственные строения... Там не с кем вес-
ти переговоры. И там, оказывается, отсутствуют законы - прежде
всего, законы общения. Как и на этой равнине - очень большая
свобода. Тут и оказывается, что я ЗЛОЙ МАЛЬЧИК.
- А ты действительно принять участие н е х о ч е ш ь ?
- Хочу-у... - и мальчик поковырял в носу пальцем.
И с какой стати я должен всё это переживать? Да, люди мо-
гут - как выясняется - отличаться не только политическими
взглядами, но и характерами. Это вещь существенная. Это тоже,
кстати, относится к вопросу о причинах разумной деятельности в
человеке.
3.
Сил (воли? желания?) писать регулярно не хватает. Тетрадь
лежит и к чему-то приглашает, а я отношусь к ней пристрастно и
язвительно.
Вчера назрело несколько мыслей об А.С.Пушкине. По-видимо-
му, Пушкин имел одну - всего одну - гипер-идею: ощущение свое-
го таланта. А наполнял его самыми обычными повседневными неу-
рядицами, просто чем придётся. А Гоголь... с ним посложнее - у
Гоголя проступает философский контекст; и недаром так помрач-
нел Пушкин, когда Гоголь прочёл ему некоторые места из своих
"Мёртвых душ". Если не ошибаюсь.
Сегодня опоздал на работу - думал не ехать вообще, пос-
кольку не мог собраться с духом. Могли быть неприятности. Как
главный хранитель, я сегодня должен был выдавать документы. А
я с утра забыл. Настроения повлияли. Настроение неустойчивое.
Здоровье вообще едет в разные стороны - и оно перпендикулярно
настроению.
- А дома мы от этого кочана отрежем гнилую часть и сварим
из него борщ...
После обеда получилась небольшая ссора с Геворкян, кото-
рая с уборщицей напропалую обсуждала политические проблемы -
останется ли Ельцин на третий срок. Мне бы их проблемы! - раз-
говор этот мне очень не нравился, работать мешали. Я своей
властью заведующего сделал Геворкян внушение: посоветовал на
такие очень интересные темы говорить в коридоре, а не там, где
сотрудники... После этого в наших отношениях возникла объек-
тивная пауза.
Дома же появилась ещё одна неприятность: на детском сади-
ке, что во дворе напротив, есть прожектора, освещающие ночью
территорию. Теперь их кто-то повернул, и один из прожекторов
бьёт светом в моё окно. Если б не тяжёлые шторы... Теперь до
утра за окном не заходит "солнышко", светло... чтоб никто не
проник и не убежал. Но засыпать всё же мешает - и это серьёз-
ная диверсия.
И в результате этих массовых дискомфортов является ощуще-
ние, что на острие моего сознания сейчас делается выбор эпохи.
Мышление - на тормозах. Функционирую просто как информационный
блок (дискета) по переносу целевой информации. Из пункта A а
пункт B. По-видимому, существует лишь один способ входить в
Историю - это объявить, что ты в неё входишь. Но беда в том,
что сейчас все объявляют о своём смысле и намерениях войти в
Историю. А входят не все. Почему? Возможно, потому что не все
туда и впрямь хотят... Трудно там.
4.
Вообще-то, сегодня я думал закончить этот дневник и боль-
ше никогда не писать. Да, всё-таки признание материальной сто-
роны мира заключается не только в изучении вещественного ком-
понента, признании его объективной реальности, щедро нам дава-
емой в ощущениях. В очень неприятном ощущении.
Что и говорить, даже слепоглухонемому в течение тёмноти-
хоглухой его жизни хватает ощущений, чтобы озадачиваться и так
до конца дней своих не разрешить всех загадок.
В принципе, человек всегда разумен - надо только ЗНАТЬ
это.
А следовательно, нужна и техника, и привычка, целенаправ-
ленность в проработке и знаний, и человека.
"Летом 1845 года Л.Толстой, студент Казанского универси-
тета, приехал в Ясную Поляну. К этому времени относится его
увлечение изучением философии и стремление опощению в одежде и
быту. Он позднее вспоминал, что "сшил себе халат такой, чтобы
в нём можно было и спать и ходить. Он заменял постель и одея-
ло. У него были такие длинные полы, которые на день пристёги-
вались пуговицами вовнутрь.""
Перечитал насчёт слепоглухонемых. Как-то порой неправиль-
но вещество распределяется... А в приглянувшемся мне учебнике
"Введение в философию" по Марксу констатируется: "Согласно ма-
териалистическому пониманию истории, процесс освобождения ин-
дивидов от давящих на них обстоятельств и условий жизни, а
также от собственной ограниченности и несвободы осуществляет-
ся по объективным историческим законам."
Добавлю враз ещё цитату, из Честертона, который в 1922
году вступил в католичество. "Выкинет человек что-нибудь не-
сусветное, сам себе удивится, и вдруг его оторопь возьмёт: а
ведь это небось ему на роду предуказано! Залезет тот же гер-
цог на фонарный столб, или, положим, настоятель собора наклю-
кается до положения риз - а счастья ни тому, ни другому нет:
думают, а ну как мы чего исполнили? Да, в начале двадцатого
столетия умствующая братия заполонила чуть не всю землю. Так
они расплодились, что..."
И такая мне вдруг взаимосвязь увиделась между этими цита-
тами, что не действуй я особым образом в сей РЕАЛЬНОСТИ уже
несколько лет - я бы уверовал в материалистический фатализм и
подобно подавляющему большинству соотечественников кинулся бы
запасать продукты, клясть какую-нибудь из партий - благо, те-
перь их довольно - и...
Не правда ли, благородное слово "соотечественник" - если
изъять из него политическое содержимое?
5.
У меня явное подозрение после прогулки, что я потихоньку
пустею. А когда вернулся домой, то пришлось выгонять в окно
голубя, который залетел и не смог вылететь. И всё изгадил,
хоть и не слишком много; так что, вместо приготовления ужина
начал убирать дерьмо. Голубь попал в открытую форточку, я ос-
тавлял её, чтобы проветрить квартиру. Оказалось, не только во-
ры пользуются форточками.
Разбираясь в голубином дерьме, я вдруг вспомнил одного
своего старого приятеля, который в последнее время кажется мне
человеком исключительно пустым и бесперспективным, в плане об-
щения. Конечно - услышал я внутренние возражения - я не могу
использовать его в своих целях, в этом плане он действительно
бесперспективен. Но разве общение ограничивается только целе-
вым использованием? Нет, наверное. Помню, в институте ещё был
у нас некий Вадик, который навязчиво общался, но только с теми
людьми, которые ему были хоть чем-то полезны. Меня он избрал,
поскольку считал, что со мной как-то развивается психологичес-
ки, что ли; что у меня есть нужный ему опыт. Мне это очень
льстило. Но когда я услышал его рассуждение на сию тему и ти-
хий посыл одного очень уважаемого знакомого, но который был
замкнут, ничего не давал - я в свою очередь тихо послал Вади-
ка. Вадик был евреем, и в ту пору я списал всё на национальную
психологию: а вот сейчас... что было раньше: курица или яйцо?
"Там такая большая рыба, ее тоже зовут Абрам, она как
выпрыгнет из воды, как выпрыгнет! Как схватит Таню за руку!"
Однако часто люди общаются и обмениваются биоэнергией, не
задумываясь о смысле этого и о последствиях. Переливаемая ими
общительность обволакивает и окутывает, неконтролируемая, и
ведёт к поступкам, которые ощущаются как проявления свободы
воли. Человек - биокомпьютер - перерабатывает информацию и вы-
даёт некоторые действия, порой совсем малюсенькие, из чего
складывается картина развития нашей цивилизации.
Убрав после голубя, по инерции сделал маленькую общую
уборку и отметил голубя - птичку Божию - как причину ея.
Например, зачем мне сейчас убирать комнату - какую это
для меня в перспективе имеет ценность и цель? Не факт чистоты,
а потребность в чистоте, кроме себя ничего не содержащей? И
делал бы ли я это, не знай, что чистота физическая отражает
чистоту энергетическую, то есть мой контроль, мою рефлексию
над состоянием окружающих вещей? Мой диктат над ними, в конце
концов. И не зря мама, не имея возможности контролировать ко-
го-либо, особенно после смерти отца, круглосуточно гонялась за
пылинками и выскабливала каждое пятнышко, поставив себе цен-
ность чистоты превыше творческого начала разнообразия.
Печально, что плюрализм, многообразно вспыхивающий в на-
шей современности, оказывается лишь замутнённостью, перепач-
канностью некоего упорядоченного процесса, когда пылинки - уже
суть не пылинки, но могли бы стать частицами красок, наносимых
на холст внимательно и талантливо.
Возвращаясь к проблеме общения вообще, отмечаю: дружба -
это сознательно прикладываемое усилие. Усилия требуют энергии;
энергия - расплаты за неё.
6.
Всё-таки я сторонюсь контактов, чувствую, что это лишнее.
Между тем, подсознание чего-то такого хочет:
...было тепло. А сейчас всего четыре градуса и в воздухе
нагло носится гибрид дождя со снегом.
Войдя в последнюю картинку, я вдруг остро ощутил в себе
чувство вины. Я неожиданно ощутил, что человек, который это
всё пишет, мне не нравится. Но какой он на самом деле? Как это
выявить, не бегая за ним с лупой и пинцетом? Как показывает
мой опыт, меня в таком случае поймать не удаётся.
Всё-таки должна существовать некая бацилла разума... Ра-
зума, а не передачи информации, что ошибочно принимают за
разум. Так называемые учёные напридумывали разные тесты - лупы
и пинцеты - дающие замеры нашей передачи и переделки информа-
ции. Я могу потреблять информацию из книжки или ушами, от ка-
кого-то другого передатчика, потом меня на экзамене проверят,
как я могу эту информацию выложить. Вложили - будь добренький,
выложи. И не дай Бог ты с ней чего сделаешь! Низ-зя, не разре-
шается. Можно только тогда, когда научишься выкладывать, ниче-
го не изменяя. Когда хорошо это научишься, тогда тебе разре-
шать что-то переделывать - всё равно уже забудешь, как пор-
тить. Тогда будешь называться учёным и придумывать тесты, что-
бы определять, насколько другие ничего не изменяют. Тогда, по-
жалуйста, и о разуме можешь рассуждать.
Неча пенять на эту функцию общественных шестерёнок! Такой
портрет обстановки. И я в нём почти заплутал. Вообще, как по-
нимаю теперь, легенды о сильных личностях - бред. Как это не
обидно кому-нибудь, самые сильные личности есть самые образцо-
вые шестерёнки. Человек ломается по-настоящему не от искушаю-
щих удовольствий и не от тягот и страданий, а когда выходит
один на один с собой во времени и пространстве. Когда не то
что бы не знаешь - как поступили бы другие? - но нет, когда о
существовании других просто не подозреваешь. И тут уж нет
смысла судить; некому.
Тут и возникает проблема: что есть мысль? Мысль, безот-
носительно к передаточным функциям и даже к переносу информа-
ции, которая-то суть не информация, а так, лишь отблеск, след
некой истинной информации, того, что очень давно называли
"дух". Мы давно забыли, что такое дух, как субстанция, нам уже
и к нему-то необходимо предъявить тесты - "Яви-ка чудо!"
Это чё такое - чистая мысль? Рефлексия пустоты? Причина
бытия, рождающаяся из внутреннего бытия субъекта? Особое сос-
тояние вещества - или вещественное отражение некоего особого
состояния? И никаких тут потолков и крыш, ни временных стремя-
нок. Микровселенная - или Абсолют? Бог знает, что это всё мо-
жет значить.
Каждый день, зацепляясь за некие вещи, неких субъектов,
мы выполняем Предназначение. Цели и смыслы - не для нашего ра-
зумения. Взамен мы получаем свой домик, в котором каждый наво-
дит свой порядок, занимается сам с собой, если хочет, торчит у
окна - если не хочет. Лелеет и убирает дерьмо после какой-ни-
будь залетевшей птички, как я на днях. Голубок - Дух Пресвя-
той.
Воистину глубинным голубиным смыслом и символами наполне-
на наша обыденная реальность.
А если тебе представляется возможность вобрать эти пере-
ходящие, но неуловимые смыслы?
Многим очень не нравится знать о своём смысле шестерёнки
- особенно если не находишь сил повернуть сознание в другой
плоскости, засуществовать иначе. Сначала идёт привычная тор-
говля, оценка доказательств, ответов на тесты, чудес. Когда
показываешь фокус - не желают понимать, что ты воплотил лишь
их желание увидеть фокус. В нём нельзя найти смысл. Вновь нер-
возность. Они не могут остаться наедине в своём домике, когда
время и пространство коллапсируют, как это описывают астрофи-
зики. Микровселенная слишком нестабильна, а Абсолюта нет (они
ж в этом уверены). Как люди думают, что понимают друг друга,
если не знают, кто они сами?
7.
И я сам выполняю роль собственного тормоза. Некоторое
время бегаю по коридорчикам и комнаткам своего домика, запы-
хавшись лазаю по лестницам, стучу дверьми и потом замираю на
пороге. Дом кажется таким маленьким, хотя я всё-таки устал. Не
оборачиваясь, вдруг вспоминаю, что затевал ремонт - но вот уже
почти привык и к этой полуободранной обстановке. Я хищно, с
вожделением смотрю на открытую глазам равнину и хорошо знаю,
что ночью буду с огромной скоростью носиться над такой же,
бесконечной, буду проникать в любой дом и пробуждать спящих
хозяев - которые совершенно уверены, что бодрствуют, - я буду
их м о т и в и р о в а т ь делать то, что необходимо органи-
зму Человечества. Я - его нерв.
Но сознания собственного могущества в неком Зазеркалье,
пусть я и знаю, что не без моего участия , прямого самого уча-
стия вершится Мировой Прогресс и Духовный Процесс - одного та-
кого сознания мне мало! Я - тщеславен? Я - честолюбец? - За-
чем? Мало, что ли, мне шевеления уст Цезаря, когда я приказал
перейти Рубикон? Мало воспоминаний о мозолях на пальцах Фран-
циска Ассизского, Гегеля - или завёрнутого в пространствах Ло-
бачевского? Не дали Менделееву выспаться... Сейчас вот читаю
переписку Льва Толстого с братом - мне ведь необходимо поймать
состояние удовольствия от хождения босиком с графским титулом.
Безобразие. Изврат. Из врат - вон!
Думаю, теперь не трудно понять, в какую бетонную среду я
по уши влетел в своей собственной реальности. Я должен обла-
дать огромной информацией для сопереживания известным и безыз-
вестным деятелям эпох великого прошлого и неопределённого бу-
дущего - и я совершенно лишён маломальских условий для получе-
ния этой информации в своём безысходном настоящем. Берёшь ин-
формацию - за тобой следом бегут и кричат - дай! Дружба -
дружбой... Не хочу становиться шестерёнкой на более высоком
уровне. Всё должен сам.
А вот теперь подарки из сегодня. На работе пусто. Присут-
ствую. Из мелочей: снова залиты соседи снизу. Надоело мне это.
Приходил водопроводчик: небритый, благоухает одеколоном, и ко-
ричневыми жёсткими руками щупал все трубы в ванной и в туале-
те. Я это всё созерцал и констатировал факт. Соседка снизу из-
винялась и все не могли понять, что же произошло.
Такие вот протечки из моих мозгов. Узнал сегодня случай-
но, что у Елены, что была главным хранителем до меня и поддер-
живает связь с Верой Павловной - кошмар - аллергическая реак-
ция организма на белок собственного организма. У кого есть
телевизор, рассказывали, как Жириновский в Думе снова кричал,
что пора наступать. А куда наступать? По всем симптомам, мы в
глубоком голодном тылу, к тому же с похмелья.
8.
Последние два дня что-то происходит вообще с памятью и
прочим. Вчера забыл кошелёк и пришлось просить у сотрудников
на обед. Сегодня заработался - в результате проснулся слишком
поздно и выскочил без завтрака с зубной пастой после ванны в
нагрудном кармане костюма...
Меня обуревают серьёзные сомнения, можем ли мы хоть те-
перь поверить в факт собственного существования. Мне уже уста-
ли предлагать доказательства на выбор. Я уже устал выбирать
эти доказательства. Я как-то до сих пор не могу поверить в се-
бя того, который здесь есть. Требую доказательств оттуда, где
меня нет. Если Платон видел пустые стеклянные банки и думал,
что это абсолютные идеи - то что вижу я? Сами мысли довольно
хищные. Поведение ни то ни сё - моего тела, в смысле. Тело
просто напрямую отказывается идти туда, куда его направляет
моё сознание. Тело пытается обрести так называемый суверенитет
и быть стандартной шестернёй в окружающем мире. Оно хочет быть
как все - ему, видите ли, мало и того, что было. Оно много лет
было "как все" и ещё хочет; ему так удобнее.
- А если я ему газопровод пережму?
Тело, посовещавшись, решило, что не стоит. Будем пока на
договоре, хотя бы на срок этой жизни. Только нет ли тут подво-
ха; кто здесь определяет, какой у этой жизни срок?
Потом я вдруг заметил сегодня, насколько мой характер не-
устойчив. Практически любое дуновение, любое изменение, любое
внешнее действие способно непредсказуемо изменить для меня моё
поведение. Внешним наблюдателям это не заметно - но я-то
знаю... Характер, как и тело, готов колебаться от каждого вет-
ра. Сознание, опять же, противится этому характеру, просит
ввести волевое правление; правление вводится - характер и тело
саботируют распоряжения сознания. Сознание стучит кулаком по
трибуне... извините, оно не может стукнуть - тело отказывается
предоставить кулак: кулак заявил о своём добровольном единстве
с телом. Интересно, а ещё о единстве с кем он мог заявлять?
Коликами в кишечнике отзываются обвинения сознания в тоталита-
ризме. Все они ссылаются на исторический опыт: раньше я был
шестерёнкой, не ощущал своего "я" - и всё было о'кей.
Просьба не проводить НИКАКИХ политических аналогий.
Из этой борьбы выявил, что я по методу отношений - на-
сильник. Я бы мог совершить насилие - но за плату. Со спокой-
ной совестью. Чтобы обладать, нужно дать плату. Иметь просто
какие-то отношения - и здесь тело становится наравне с другими
людьми - я боюсь; боюсь вступать в контакт и нарушать сущест-
вующую обусловленнность. Во мне слишком высокий заряд; в моём
действии накоплен ядерный импульс, без контроля разрушающий. А
какой контроль с таким характером и телом?
Если бы я мог просто всучить какие-то деньги и использо-
вать это как мне заблагорассудится... Но нет, что вы! Это же
проституция. Я на это не способен - я брезгую... это амораль-
но, в конце концов, мне же была привита соответствующая шесте-
рёнке мораль, и хоть это было хорошо... это опять-таки опасно
же... Опасно для моих ценных мозгов. Мои мозги ведь ещё приго-
дятся нашей планете. А ну как не пригодятся? Тогда нужно сроч-
но менять критерии пользы, которыми пользуемся.
В общем, сейчас в голове прояснело. Вроде и доказательств
уже никаких не надо. Ясно, что третьих здесь - нет. Короче,
скоро уже класть голову на подушку, снимать с ценных мозгов
состояние бытовой перевозбуждённости и - за работу.
9.
Как-то странно, что верные выводы во мне перемежаются с
такими эмоциями, сквозь которые самих выводов совершенно не
разобрать. Однако это означает - пусть получится не совсем
скромно - что моё мышление достаточно плодотворно.
Вот сегодня я попробовал заигрывать с Богом... Раз уж все
ушли с работы пораньше, я отправился прогуляться, в частности,
по Тверской. Я потом свернул в переулок, что у Дома Композито-
ров - тут и надумал зайти в Храм.
Вернее, сначала посидел на лавке к нему спиной. С не
очень свежими мыслями. Думал, что меня это вообще не касается.
Но ведь по Бердяеву - в глубине своих основ я должен быть
очень даже религиозен; есть во мне эдакий фанатизм и бронетан-
ковость мальчишкибальчишевская... "Летят самолёты - привет..."
Потом я туда вошёл, отпустил Богу на нужды червонец и
старался вести себя как турист. Не придавать значения факту
моего появления. И всё бы хорошо: священник вроде такой серь-
ёзный, знает, что делает, вокруг эти... в чёрных рясах, на
подхвате, бабули поклонами создают народный имидж, потупленные
российские граждане после работы всеми осоловелыми морщинками
каются. Только вот когда я выходил - вначале как-то попятился,
а потом уже развернулся - тут серия старушек, исподлобья воз-
ведя глаза, вдруг стало на меня креститься и поклоны отбивать.
В кино так перед попом делают, когда тот с кадилом... Я просто
обалдел. Истово.
Тут-то и замечаю (на это у меня контроль хороший, отрабо-
танный, профессиональный), что в моей голове рефлексии всё
меньше - от шока на старушек - и входит туда некое ощущение и
желание воспользоваться предоставляемой возможностью, ответить
что-нибудь этакое духовно-патриархальное этим старушкам, под-
держать атмосферу моей неожиданной значительности - неспроста
ж они так... Что-то такое липкое затрепетало во мне, обволаки-
вая изнутри хилые эмоции и тут же накачивая их восторгом бла-
гочестия и идеями религиозного величия. Такими хрустальными.
Гордость за этот сервант - не хуже, чем у других, какое там,
лучше - меня заполонила. И будто сквозь толстеющее стекло
отодвигаясь от старушек, вбок, вбок, к выходу, в резонанс с
тёплым дрожанием свечек смещаясь к двери - тут я упругим уси-
лием стиснул это чужое внутреннее шевеление, придавил и огром-
ным пинком выплюнул куда-то в угол церкви, под ноги в грязных
сапогах. И сам на духу выскочил наружу.
Нет уж, не надо снова делать из меня марионетку! Вернулся
домой, вернулся в кислом виде.
- Какая вам разница, где я взял курицу! Я, может быть, ее
своим горбом зарабатывал, холодильник на себе таскал! Ты, вот,
на себе когда-нибудь таскал холодильник?!
Кто - я - фанатик? Я - склонен к противоречиям? Да. И мне
трудно. Я судорожно залез в воспоминания М.Волошиной и впился
в строки о Бердяеве: "...меня оттолкнули и даже испугали нерв-
ные судороги, от которых его лицо то и дело подёргивалось, а
время от времени открывался рот и высовывался язык." Внешнее
впечатление от реальности порой помогает не меньше, чем про-
никновение в идею. Пятью страницами назад -
""Можно ли спастись вне церкви?" - слышала я крик Мереж-
ковского." - А кто был в этом Мережковском?
Нет-нет, я плоский материалист.
С другой стороны, невозможно таскать из себя продукты ду-
ховного обмена, как лотерейные билеты из мешка. С третьей сто-
роны, когда мешок пуст - в него легко забирается кто-то чет-
вёртый и покалывает булавочкой, задавая направление.
Всё, понял: у меня конфликт с направлением.
1О.
Самочувствие нормальное, голова ясная вполне. Но во вто-
рой половине дня сильное раздражение на каждого встречного с
эпитетами - "провокатор", "добился, гад, чего хотел", - ну, и
прочее... Я записываю это сюда с полной ответственностью.
Во всяком случае, попытаюсь заниматься только чем-то оп-
ределённым и обыденным; хотя этим нельзя заниматься прямо, но
и уйти от этого невозможно. Я постараюсь. Жизнь ведь это не
только быт, это очень сложный рисунок быта и мыслей, рисунок,
опять же, во времени и пространстве. Я хочу и обязуюсь быть в
этом времени и в данной точке пространства, но ночью...
Почему пространство измеряют точками? И тело в механике
именуется, если не перепутал, материальной точкой. В этом сим-
воле есть что-то бессознательно истинное, ведь точка - не
только ничто, но и В С Ё . Потенциальное всё.
Перечёл последние написанные слова и охнул: ну что я,
вурдалак, чтобы ночью вести вторую, внегробовую жизнь? К жиз-
ни, конечно, надо относиться не как к догробовой или загробной
- а как к жизни... ну, на работу ходить... ну, во сне у меня
иная работа - работа же! Не так всё просто, оказывается. Живу
ведь - и всё жду, когда некто откроет мою "зачётную книжку" и
запишет: "не годен". И точка! На самом деле, не они здесь эк-
заменаторы. Экзаменаторов на самом деле нет. И если есть, ко-
нечно, третьи силы (типа-а, Он), то это только третьи... Но
третьим вообще-то нет места в СОЗНАНИИ. В сознании в лучшем
случае можно вести диалог. Даже параноики ведут диалог с их
преследователями; "ну вот, в этот раз я от тебя ушёл... теперь
мы посмотрим, кто кого... мамочка, спасите меня от него!" -
Вот это "спасите" - это к кому?
Оно, сознание, даже не Храм, а скорее тот, кто может в
Храме (моего Духа) быть и служить, а может...
Ведь даже для того, чтобы привести другого в Храм, нужно
из Храма выйти, наверное?
Сознание - это сознание, без третьих и вторых. Любой в
нём уже есть Я, и никакого расщепления личности нет в этом
контексте. Думаю, что расщепление - это когда в силу ряда при-
чин человек помнит в себе то одно, то другое. Это явление со-
циальное - сегодня на тебя обратили внимание, а завтра нет. А
послезавтра вспоминают про тебя снова - а что вчера делал? А
ты не признаёшься, забыл, может. Вот и шизофрения. То есть
он-то знает, что делал - а другие этого не видят; а потом и он
сам запутался, как тут не запутаться, если поминутно думаешь,
как тебя ОНИ воспринимают, что видят - а они вдруг что-то не
увидели. Логично. Всё уже сказано в понятии "личность" - ведь
наедине с собой я ж не личность, я СОЗНАНИЕ. Или всё ж ЭГО ?
И наряду с этим маразмом во мне пробуждается некое пони-
мание природы - не простого вещества или природы, не Бога и не
чего-то ещё. Просто не граничащее ни с каким маразмом вполне
нормальное существование. Это, наверное, и есть Абсолют, о ко-
тором нельзя говорить как о Боге, придавать ему качество
персоны, поскольку как бы мы это не назвали, мы определим лишь
часть; как бы не взяли высшее - оставим низшее; и поклоняться,
служить или веровать в Абсолют невозможно. И сам я тоже Абсо-
лют, когда я не личность, не персона, не эго, не ещё какой-ни-
будь подследственный тип. Такое видение - оно очень странно,
поскольку ни с чем не граничит совершенно и не перекрывается
маразмом, хотя и маразм, глупость, трусость, жадность, неве-
рие, фанатизм, похоть, гордыня, лживость - это всё здесь.
Здесь. И их благие противоположности тоже. Тут надо во-время
отказаться понимать, что происходит.
А субъективно думаю, что моё сознание следует куда-то не
туда, куда уже не могут следовать мои мысли, мой рассудок.
Последнее время всё чаще приходится сознаваться в чём-то, не-
жели что-то открывать.
И вот получается, что я опять совсем один. И хочется най-
ти друзей. Не просто друзей - а чтобы их в свой "домик" пус-
тить. Только сам всё время забредаю в публичный дом. Я по сво-
им целям не готов дружить.
Не в ладах с материей - это ясно. Не в ладах с миром, не
в ладах с собой. Не хочу отдавать мысль чему-то конкретному...
ни фатализму, ни оптимизму. Всё сродни высохшим кустам травы,
высохло, перепуталось, потеряло аромат, став бледной осенней
картинкой. Снег завалил - потом враз снова высохло.
11.
Жизнь в Москве идёт любопытная, серая и неземная. Она на-
поминает некоторые пейзажи Брейгеля: небо растворяется в
пространстве, всё тускло и несвободно. Что здесь вообще есть
свобода?
Вот так - двадцатый век на исходе, того и гляди иноплане-
тяне могли бы на поруки взять...
Любопытно, что в каждую эпоху люди вырабатывали свои
представления о свободе, собственные для каждого века и куль-
турного контекста. И может, то, что я искренне считаю несвобо-
дой, в какой-то степени и есть отражение настоящей, истинной
свободы? Но кому как не мне не знать, что кругом нет никакой
фактической свободы, что все предопределены на тех или иных
уровнях - и обмениваются, обмениваются. И всё, для чего мы,
как нам кажется, живём - лишь материальные или нематериальные
орудия обмена. Некоторые и свою душу, дух, сознание (разные
оттенки, если заметно) приспособили для обмена, с Богом ли, с
кем другим. Как не понять, что такой свободный рынок очень
твёрдо контролируется некими всеобщими законами, хотя бы в
рамках нашей планеты. Воистину, торговля - двигатель прог-
ресса.
В таком случае, совсем бессмысленны попытки выделить сво-
боду в виде некоего чистого металла. Алхимики говорили: "чтобы
делать золото, нужно иметь золото." Формула трактуется широко,
по отношению к любому явлению.
Есть ещё момент: свободно то, что существует независимо
от меня, на что я не могу повлиять (центристский подход). Ска-
жем, яйцо достаточно свободно от тех недугов, которые могут
выпасть на голову цыплёнка. Что же, лучше оставаться яйцом? А
как быть, если принять во внимание всеобщую всесвязанность?
Такой пространственно-временной студень.
Тогда я захлопываю с треском ставни, забираюсь далеко на
чердак - нет, лучше в погреб, где у меня, допустим, вкусные
запасы, бочонок старого вина, книги, магнитофон, мягкий диван
и прочее; тут я, кажется, свободен.
И с ужасом понимаю, что эти книги, эту музыку... да что
там! - сами представления о приятном и независимом времяпреп-
ровождении уже обусловлены чем-то и кем-то извне. до меня,
кругом меня, после меня, согласно неким всеобщим смыслам. И
мне остаётся только провалиться в бесконечно малую точку свое-
го сознания, которая при этом есть бесконечно большой, невооб-
разимый Абсолют м о е г о Духа.
Насколько мне казалось, это зовётся нирваной, этим зани-
мается буддизм. "Буддизм" - в русской филологической транск-
рипции это то, что "будет", или, может, должно было бы быть.
В этом состоянии можно принять любое конкретное место,
обличие, мысль. Можно побывать на тыщу лет впереди, узнать
тенденцию, а потом кропотливо воплотить её в жизнь во всех
Менделеевых и Эйнштейнах. На мгновение вселившись в тусклый
разум, можно искусить его на совершение постыдного греха - а
потом упиваться энергиями покаяния; можно осенить медитирующе-
го пророчеством, войдя в каждую молекулу и атом, сонаправить
их - и явить чудо. Есть способность творить и перестраивать,
расширяться, взлетать и вылупляться в новых мирах - ведь вре-
мени здесь не существует. Можно обозвать всё это духом - а
можно материей. Только когда попадаешь вновь в свой домик, ис-
сохше выползаешь из подвала и приоткрываешь ставню - там всё
то же - и стучишь по этим молекулам изнывающим от боли кула-
ком: материя! материя! дубовая.
12.
Надо бояться не происходящего, а НЕПРОИСХОДЯЩЕГО - если
вообще хочется бояться. Странно. Ведь можно бояться людей или
их отношений (например, станет стыдно, если где-то что-то не
принято - а получилось вдруг), можно бояться страшных камней
или тёмного леса. В детстве я боялся в темноте опустить руку
под кровать; некоторые до сих пор боятся чертей. Особенно это-
му способствует неуправляемое воображение. На самом же деле,
есть смысл бояться разве что боли - даже не смерти, которая
неприятна лишь как переход в новое качество, а именно боли. То
есть понимания, разумения того, что физиологически не сможешь
себя контролировать, что тело неподвластно разуму. И это нор-
мально. Христос на кресте и то мучился. Всякие там йоги, про-
тыкающие себя насквозь иголками - это только оборотная сторона
медали. Просто кое-что себе доказать пытаются.
Такая книжка была, "Братья Карамазовы". Именно там Досто-
евского одолела идея свободы - свободы от Бога: по сути, от
условностей человеческих отношений. Проблема вины, опять же.
Все остальные страхи - от конфликтов, неуживчивости с от-
ражениями своего "я". Сам я непосредственно обнаружил конф-
ликтную ситуацию с самим собой и всем миром. "Нас" трое. Я-1,
мягкий и чувствительный, по слабости вовлечённый в конфликт;
я-2 - который конфликт инициирует и направляет, у него есть в
этом интерес; мир - по отношению к которому происходят конф-
ликт. Этот мир есть я-3. Тут начинаешь понимать, что конфлик-
товать не с кем. Мир есть, спору нет, и этот мир несёт на меня
ровно столько же зла, сколько содержится в моём я-3, ко мне
самому равнодушном. Я-1 от этого страдает и вопит, я-2 разра-
батывает план очередной мести, ну а потом... весь мир долго и
до синяков бьёт меня. Жестоко, как и я роняю на него свои об-
винения. И ни одному из этих трёх нет дела до меня.
На работе всё то же паутинно-спокойное, всё вяло переми-
нается и лишь изредка у кого-то можно отметить грамм беспо-
койства, в пределах магазинных интересов. Пока мы во-время по-
лучаем свою зарплату. Скоро все будут думать только об одном.
Рабы Египта тоже, наверное, думали лишь об одном - у них было
полное взаимопонимание, и Египет был единственным государством
в самом центре мира.
Самое важное, что я вот тоже подвержен этим приливам и
отливам, которые порой влияют и на состояние во сне. Это очень
похоже на состояние анабиоза - а какое же моё истинное состоя-
ние? Все сновидящие - наркоманы. Пользуясь этим сравнением,
правомерно утверждать, что озабоченные магазинными походами
российские граждане тоже наркоманы. Их наркотик - еда, то бишь
писща (яйки, кура, млеко).
Какое же истинное состояние? Кто это знает?
Либо моё сознание должно быть ЗДЕСЬ полноправным - либо я
исчезну навсегда. Ничего нельзя избегать - тогда я обрету воз-
можности. Я должен быть к себе очень внимателен, как раковый
больной, понимающий серьёзность своей болезни. Понять опас-
ность положения.
Я где-то читал, что в крупных раковых опухолях обнаружи-
ваются недоразвитые зародыши, какие-нибудь зубы от них и недо-
развитые кости. Бр-р-р. Это означает, что эти клетки отдели-
лилсь от общей программы организма и работают по своему разу-
мению. Но разумение-то всё равно убогенькое, ничего нового
придумать они не могут - либо аморфное месиво тканей, либо эти
куски всякие. Клетки рака получают от организма пищу, энергию,
выделяют в него продукты метаболизма. дрянь всякую.
Результат налицо. Разбаланс - нарушение закона - в лучшем
случае, заканчивается операцией поражения. Но организм уже
привык! Его баланс переорганизовался под наличие в нём прес-
тупника-тунеядца. Так часто, вырезав опухоль, через некоторый
срок обнаруживают метастазы, даже если их не было. И весь ор-
ганизм уже обречён.
А если больна моя цель? Я, как взбунтовавшаяся клетка,
желаю собственной программы, отстоять собственный смысл и ис-
полнять его. Чтобы чего-то нового достичь, чтоб было интерес-
но. Я не желаю быть послушным фермером, рабочим, главным хра-
нителем даже. Я не хочу подчиняться условностям, сидеть безвы-
лазно в своей охрененной обители и раскланиваться через окош-
ко. Мне надоело знать о событиях в мире по телевизору. Мне это
не нужно! Я должен знать последующий смысл.
Я возмущаюсь - я боюсь. Как боятся шахтёры, что вышли на
стачку. У них дети, у меня цели. Им нечего кушать - мне нечего
сновидеть по привычке, надоело входить в одного и другого, ре-
гулировать весь этот метаболизм.
И я знаю, что слишком часто повторяю это "я", симптом ра-
ка, независимого вируса. Но если бы была цель... своя собст-
венная, совсем маленькая, но никому неведомая в этом мире, ни
на что не похожая, вообще. Образование новых вирусов тоже про-
исходит по новым, "вирусным" программам. Просто необходимо до-
биться духовной самостоятельности. Фактически, в данный мо-
мент, в момент написания, я ещё понимаю, как опасно моё поло-
жение. Меньше внутренних скачков при спокойной положительной
деятельности, лояльности и даже некоторого положительного мес-
сианства. Больше спокойной углублённости и уверенности в себе.
Не надо отчаиваться - в конечном счёте, все мои ситуации зави-
сят только от меня. Больше доброжелательности и положительного
настроя к себе. Я же очень не люблю себя...
13.
Последняя фраза в дневнике породила комплекс новых внут-
ренних причин. Думал над темой: что если бы, например, Христос
совершил бы убийство одного из своих апостолов? Каковы могли
быть мотивы? Нонсенс! Кощунственно. - Но следует вспомнить,
откуда взялась заповедь "не убий". Потому что только Бог даёт
жизнь - и только он имеет право забирать. Тогда Христос, как
ипостась Единого Бога, вполне имел право убивать. Тогда - что
значит факт убийства в таком контексте?
А вообще - с любовью к людям плохо. В Ветхом Завете гово-
рится "возлюби ближнего, как самого себя", а в Новом, типа -
"возлюби, как любил Христос, Сын Божий". Соответственно такому
повышению уровня число других заповедей резко уменьшается. Но
кто знает, как на самом деле любил Христос? И любил ли, в на-
шем понимании сего слова? Имеем ли мы право так именовать ЭТО?
Та ли тут "любовь", что ассоциируется с вкусным обедом, сек-
сом, романтическими переживаниями, собственностью на детей и
близких?
Думаю, не та. Скорее, она ближе к той отстранённости Буд-
ды, кою раскритиковал Бердяев своим иногда высовывающимся язы-
ком. И тогда буддизм - это ещё и от слова "будить". Но не бу-
дем уходить слишком далеко на Восток - у них зато глаза у'же.
Вот выходит, не люблю я людей, и они меня не любят. Ско-
рее всего, я опять занимаюсь муссированием абстракций, путаюсь
явно, ища что-то вроде сладкого пиетета удовлетворённого
тщеславия.
От подобных рассуждений прогрессирует состояние запутан-
ности в этом мире. Любой предмет становится раз в пять тяжелее
у тебя в руках. Тогда я опростился и как-то сообразил: "Счи-
тай, что ты новичок, родился абсолютно заново и ещё ничего
здесь не знаешь..." Эта мысль так подошла под момент, что я
хлопал глазами, уже ни с чем не соотнося прежние впечатления и
тяжесть прошлого отступления. Дождь барабанил в крышу и смывал
содранную и несодранную краску. Казалось, что смывал. Мир стал
приятно непонятным, а у меня появилось ощущение безграничного
детства, развёрнутость в грядущее.
Но когда все эти ощущения отвалились, вдруг ещё нашёл,
что во многом я... сам себя стесняюсь... и внешнего мира тоже.
Представил и попробовал вести себя посмелее (наглее, что ли ?)
- и оказалось, что если имеешь собственное лицо, некоторое
осознание этого собственного лица, то в него сразу спешат зае-
хать... кулаком... вот и любовь. Мне непонятно. Тогда, возмож-
но, я не стесняюсь - а что-то наоборот? Беспардонность, агрес-
сивность и энергетический вампиризм. И очень хочу, чтобы было
по-моему. Готов даже всё забыть ради того, что хочу. Серьёз-
ности во мне не прибавилось.
И каким-то стеклянным обелиском во мне сверкнули слова
Гоголя, которые я оперативно раскопал и выписал: "Но главный
признак, и что выше всего в Брюллове, - так это необыкновенная
многосторонность и обширность гения. Он ничем не пренебрегает:
всё у него, начиная от общей мысли и главных фигур, до послед-
него камня на мостовой, живо и свежо. Он силится охватить все
предметы и на всех разлить могучую печать своего таланта.
Обыкновенно художник прежних времён всегда почти избирал себе
какую-нибудь одну сторону и в неё погружал талант свой, разви-
вавшийся оттого в необыкновенном и каком-то отвлечённом вели-
чии... Но у Брюллова, напротив, все предметы, от великих до
малых, для него драгоценны."
Во-вторых, существует ещё одна немаловажная проблема:
нужно психологически готовиться к известности, в той или иной
степени.
14.
Отсутствие в магазинах товаров сильно влияет на изменение
психологии. Несомненно. Даже не меня. Все кинулись рекламиро-
вать российского производителя, качество "как в детстве бабуш-
ки" - а про настоящее качество и разнообразие забыли. Что тол-
ку от двадцати сортов нашего патриотического майонеза, если
вкус у всех абсолютно одинаков?
Зато стало выгодно, что невыгодно поставлять из дальнего
зарубежья.
Впечатление, что если сейчас в магазине делать нечего, то
и вообще в жизни делать нечего. Сломался какой-то привычный
распорядок дня. Реальность пристально заглядывает в глаза и
чего-то ожидает. Повсюду какие-то психологические микрокризы,
истерики (неоднократно видел), выходят откуда-то явно больные
люди (психически) и что-то втолковывают, если есть желание
слушать. У себя отмечаю нарастание неопределённостей - всё
"что-то", "какое-то" и просто непонятное. Реальность сопротив-
ляется восприятию. Разнообразие исчезло, однообразие неописуе-
мо и неприметно. Ну не будет разнообразия майонезов, ну мало
ли ещё чего исчезло? Не надо нам психологических диверсий.
Меня сейчас интересует, насколько из этих обстоятельств
будет формироваться новый человек. А то, что этот процесс уже
пущен, несомненно. И по-видимому, проявится (уже проявляются)
те качества людей, которые бросят нам в глаза их обнажённую
сущность. Констатирую, что далеко не лучшую.
Вот так: многообразие, формы теряются - мы будем обра-
щаться прямо с сущностями. Всюду стриптиз (не подумайте...
просто отсутствие одежды). Вот только прохладно.
Надо знать, как ориентироваться в этой ситуации. Как по-
вести себя. Но это не этика. Это какой-то иной предмет. Может,
крылья по ненадобности использовать вместо одежды? А у кого их
нет, тот и не замечает, что погода нелётная.
Посреди всей прочей работы сегодня приснился совершенно
отвлечённый сон, который меня крайне насторожил. Там я живу
опять в какой-то коммунальной квартире, вроде временно, возле
железнодорожной станции на окраине города, кажется, подмосков-
ного. И вдруг приходят ко мне комнату проверять на предмет ра-
диоактивных загрязнений. У меня в комнате стоит четыре пишущих
машинки, все портативные и разных марок. К ним по очереди под-
носят прибор. Они проверили три машинки - всё в порядке. К
четвёртой не подносят, в неё вставлен лист, на котором ничего
не напечатано. Почему-то про неё забывают. И когда собираются
уходить, я сам говорю: проверьте эту. Вынимаю лист и несу эту
машинку на руках, а они уже стоят в прихожей. И только к ма-
шинке подносят приборчик - он начинает щёлкать, причём быстро
и громко. У меня её тут же хотят забрать, какой-то безликий
чернявый тип. Я спрашиваю, вернётся ли машинка после обеззара-
живания ко мне. Ответ: мы для очищения вещи сжигаем в высоко-
температурном пламени. Под давлением. Шлак вывозим на длитель-
ное захоронение. И ещё говорят: что вы печатали на ней, это
тоже сжечь надо. Я вдруг вру, что на ней ещё не печатал, что
она новая и единственная, которая работает нормально. Я кричу,
что не хочу отдавать её, поскольку другие не работают. Но они
уходят. И в ушах у меня остаётся только треск счётчика, кото-
рого я поначалу испугался.
Меня просто поразила бесконтрольность ситуации. После
ухода этих людей я был вынужден проснуться и лежал в темноте с
открытыми глазами. Я даже думал, что кто-то хотел "войти" в
меня - но была практически полная тишина, и только минут через
двадцать в голове "зазвенели зуммеры" - мне надо было продол-
жать работу. И я спал уже до половины первого (благо, воскре-
сенье) и всё отлично контролировал.
15.
Я замираю над текстом в тетради, словно акробат, повисший
на страховке в пустом зале цирка. Кругом никого, а страховка
странно зацепилась - я болтаюсь и жду. Будущее и прошлое поте-
ряли перспективу. Я не вижу различий между ними.
Меня вновь поразил Гоголь, который из высших соображений
сжёг вторую часть "Мёртвых душ". Ни Пушкин, ни Бердяев в Гого-
ле ничего не поняли. Никакой там нет инфернальности, нет пес-
симизма - напротив, Гоголь светел, и весь мордоворот образов
призван оттенять это. Я понял, что Бердяев-то как раз и был
оторван от жизни, от литературы, в частности. По психическому
складу Бердяев - релятивист. Достаточно почитать его рассужде-
ния о буддизме и индуизме, так это просто безграмотно и подта-
сованно под какие-то личные иллюзии. Сейчас очень много разве-
лось таких психических релятивистов: эрудированны, подкованы,
много неплохих идей в голове - и всё рассыпается на одну плос-
кость, из всего этого не выстроить системы, и из всего этого
торчит мизантропия по отношению к истине. Не нужна им истина,
она их сразу делает убогими. Потому и месиво критериев -
где-то что-то почудилось, там сказали, там ещё какая опечатка.
У Бердяева это ярко выражено. Все они не способны действитель-
но продвинуть познание, особенно философское, только авторите-
тами пугают. Они глубоко материалистичны по сути: они хотят
увидеть в Боге человеческое. Они тем более вульгарны, что не
понимают этого. Я - материалист, и знаю, где есть что, как
найти действительно идеальное.
А Пушкин в Гоголе не понял ни на мизинец. И он сбил его
как писателя: ведь Пушкин был любителем Гения и Славы - поэт
Державы!
Как плохо, когда выдающиеся люди друг друга оценивают по
себе.
Мораль: никогда никого не буду оценивать по себе. Я - сам
себе; они - сами. Это очень тяжёлая проблема. Другое дело,
когда они сами не знают, чего хотят, чего творят. Здесь (мне
кажется) я имею полное право делать их руками согласно направ-
лению прогресса.
С другой стороны: я сейчас охвачен каким-то беспокойс-
твом, неопределённостью, заставляющей вращать "мозговой лока-
тор" как можно скорее.
А что есть прогресс? Нужен ли он и как его понимать? Пра-
вильнее: как его понимать и нужен ли он такой. Конечно, я бы
очень хотел подарить человечеству секрет антигравитации. Не
знаю почему, но считаю это важным, а также сразу ощущаю фон
уважения человечеством себя. Свободно летать в пространстве и
иметь источник материальной энергии - это уже кое-что. Во вся-
ком случае, цивилизация могла бы быть иной. Но ведь я знаю,
как влияют подобные "финтифлюшки" на массовое мышление... Поэ-
тому нет уверенности в моих выдумках.
Ведь знаю, что столетиями жили без антигравитации, а так-
же без автомобилей, телевизоров и компьютеров, даже без горя-
чей воды и ванных комнат жили - и нельзя сказал, что прогресс
отсутствовал. Наверное, прогресс всё же есть нечто духовное,
идеальное, идеалистическое, а вовсе не улучшение условий су-
ществования животных. Даже когда некоторые из них способны на
идеализации.
Побывав во многих местах и эпохах этого мира, замечу, что
все факторы научно-технического прогресса - суть явления при-
вычки. Что из того, что у Сократа не было телевизора, а Ньютон
обходился без компьютера? Между прочим, Ньютон и всю свою ме-
ханику считал за паразитическое хобби (переругиваясь с собра-
тами по науке и творя неджентльменские пакости) - тогда как
богословские постижения составляли основное в его жизни. И он
узрел, что человечество подтасовало свою историю, и пририсова-
ло себе опыта, и поднаврало приключений. Скажи тому же Бердяе-
ву, что Христос жил на тыщу лет позже - а? Это Ньютон без
компьютера постиг. Греки и франки вообще думали, что время
циклично и ни к чему не ведёт... близко к истине, ближе, чем
хотелось бы. Жизнь имела совсем иной смысл, человечество жило
иными страстями. Рай состоял не в захвате космоса, и неизлечи-
мых болезней было как-то меньше; люди помирали не от инфаркта
и рака, а от неправильных поступков. Ничего не скажешь, у тех-
нического прогресса есть немало приятных сторон... Говорят, в
Америке надвигается кризис, не технический и даже не какой-ни-
будь морально-аморальный. Просто у них кроме узкопрофилирован-
ной работы больше заняться нечем. Рай на Земле оказался с пус-
той и пыльной изнанкой.
Нужно мне что-то предпринять, о чём-то подумать, где-то
что-то взять... Что мешает? Может, то, что я должен выкинуть
из своего дома всё материальное, всё удобное, всё облегчающее
существование? Выкопать под окном выгребную яму, установить
сортир и бегать туда со своего этажа по нужде. Глупости какие.
16.
По поводу Льва Толстого. Иногда глубокие вещи открывают
люди поверхностные или для этого не приспособленные. Люди, ко-
торые меньше всего склонны, скажем, к самоанализу, при желании
могут сделать в своём направлении очень много, оставаясь пси-
хологически на том же месте, не изменяясь. Были ли, к примеру,
для Достоевского вопросы нравственности только вопросами
нравственности? Если это так, то что такое и откуда этот его
Раскольников? - и другие подобные типы, для которых нравствен-
ности не существует, а их мысли, страдания и совесть - нечто
совсем иное. Это наводит на идею, что нравственности как тако-
вой вообще не бывает. Я бы заявил, что Достоевский наиболее
отчётливо доказал тезис, что нравственность может существовать
лишь в абстрактных понятиях, а в конкретных... может быть пси-
хология, сексопатология, социальные проблемы, проблемы духов-
ные и проблемы Бога на Земле - но о нравственности ни в Ста-
ром-Новом Заветах, ни в Коране, ни в каких-либо сутрах не ска-
зано. И весь кризис Достоевского, вся его огромная и непопра-
вимая беда в том и была заключена, что "если Бога и загробной
жизни нет, то выходит, что всё можно," - это выходит из поста-
новки вопроса как раз по-нравственному. Почему я не бросаюсь
на людей, коль решаю основной вопрос философии в пользу мате-
рии, почему я удерживаю себя от этого, находя убедительные ос-
нования? Потому что больше никакой идеи не нужно, чтобы от
выглядывания в звёздное небо прийти к космическому л ю д и.
Элементарный факт. Это есть необходимый и достаточный объём
любого мыслительного поступка - как только появился Адам или
какой-нибудь кроманьонский человек, брезгливо взглянувший на
обезьяну и понявший, что он не такая вот обезьяна (расизм при-
думали уже потом). Остальное всё-таки та или иная патология -
психическая ли, патология цели, патология власти, патология
веры (как инквизиция и коммунизм).
А Адам, между прочим, и был переходным звеном между
обезьяной и своими потомками: ведь животные, как и он вначале,
безгрешны.
Наверное, каждому важно иметь хоть какие, но свои предс-
тавления о человечестве. Какого хрена он расположился на этом
космическом камушке.
Конечно, спрошу об этом любого мало-мальски образованного
типа - он ответит, что представление о человечестве иметь не-
обходимо. Чтобы удачно вести бизнес, общаться с окружающими
или, например, иметь сведения о военных силах противника...
Буш с Горбачёвым уже договорились о совместных действиях про-
тив возможного вторжения инопланетян. Сведения о человечестве
выступают как необходимый компонент цивилизации, они сами по
себе ц е н н о с т ь. Для греков такова была ойкумена, для
буддистов две тысячи лет назад - космос с множеством миров
-планеток, обменивающихся перевоплощениями. Фиг с буддизмом -
но был ли прогресс оттуда сюда, до Ельцина с Клинтоном? Снова,
по-моему, дело не в "глобальной этике", которая не отрицает
"заражения" человека определённым "культурным видом" духовнос-
ти и производит эту самую ценность. Так оказывается, что нику-
да-то мы от болотного материализма и не оторвались.
А где-то спит настоящая культура, подлинная, духовность,
которая ничем "сверх-" и супер-" не примечательна. Ничего эда-
кого не содержащая. Может, смотрит на неё сейчас человечество
- "чё? фи-и! тьфу!" - скажут глобальные этики и начнут общипы-
вать по пёрышку - "это к чему? а это зачем? вот по Шопенгауэ-
ру..." - Так и не просыпается эта культура, некая непримеча-
тельная духовная адекватность человека человеку - пока в норе,
в пещерке, спит, возможно, даже без снов, и потому-то никто не
знает о ней.
Как при осознании своём превращается в страдание способ-
ность избегать страданий и дискомфорта посредством прогресса?
Но я начал понимать, что отношение к человечеству - ре-
альное - направляет тот вектор движения индивидуума, который
определяет его сугубо личную сущность и судьбу. Это ясно без
всяких теорий перевоплощений и карм (из коих замаскированные
материалисты успешно себе делают корм).
17.
"Даже Кеплер и Галлилей считали, что пути движения комет
прямолинейны" (из одной книжки). Когда на улице такой гололёд,
как сегодня, невольно будешь думать только о своей траектории
и о траекториях вообще.
Почему в Истории заняли место Ньютон и Лев Толстой? Пото-
му что они гении? Почему я не гений, хотя могу в любой момент
располагать информацией куда большей, нежели у Ньютона с Толс-
тым вместе взятых? Почему я передаю эту информацию именно им?
Почему я не могу сделать из Гоголя Паганини, а из Эйнштейна -
Сальватора Дали? Значит, я тоже управляем некой силой, которая
присылает те бумажки, которые я распределяю и подписываю? Зна-
чит, право подписи совсем не сочетается с возможностью управ-
ления, распоряжения, выработки направлений? И если наш мир
поддаётся такому вот управлению - не проще ли во всех вселить
дух Христа - тогда никакого Толстого не понадобится.
Жуткая вереница вопросов.
Ужасные версии ответов.
Короче, необходимо прекратить любить человечество всё ра-
зом - как некий кирпич или булыжник, который можно любить по-
тому, что тот гладкий, тяжёлый, округлый, создаёт ёмкое ощуще-
ние в руке... Ну, хорошо, что я это понял.
В этом материальном мире мы вновь обнаруживаем себя огра-
ниченными функциями некоего ограниченного целого, которому на
отдельные шестерёнки наплевать. Видимо, Люцифер восстал против
Саваофа именно по этому мотиву - и какого ж он добился? А до-
бился он некоего ничего, за исключением придания фундаменталь-
ного смысла иерархии светлой-восходящей на контрасте с тём-
ной-нисходящей. Никуда от этой целостности не убежишь, потому
что материя (корень слова - мать, растудыть) вся взаимосвяза-
на, увязана, ты внутри её рождён и запечён, как таракан в бул-
ке - не хочешь быть тараканом, назовись изюминой. И все попыт-
ки выскочить из домика отчётливо укладываются в "график выноса
мусорного ведра". Если вы ещё претендуете на возможность иметь
отходы. Если ж не выносить... Получается, как у меня сейчас: я
завалил мыслительным мусором, отходами идей и смыслов весь
чердак, подвал, спальню, кабинет...
Я не хочу существовать в этом домике!
И самое главное, что я постоянно вступаю в контакт с
людьми, словно искупая некую вину перед ними, каясь - и каюсь
- хотя в действительности перед ними ни в чём не виноват, нап-
ротив. Единственной формой молитвы может быть: "Господи, прими
мою помощь, какой бы я ни был - признаю (это и то)! Чем я могу
Тебе помочь?"
Но помощь только в том, что сделает каждого человека мик-
рокосмом, не нарушая Целостности. Реальной индивидуальностью,
а не рычажком, передающим занудные импульсы. Невозможно помо-
гать в этом последнем, поскольку это будет уже не помощь, а
функция. Функция - быть исповедником, тюремщиком, меценатом,
любовником. За нашу жизнь мы получаем зарплатой эту жизнь; мы
никому не помогаем. Если хочу помочь, буду делать то, за что
никакой платы в этой жизни уж точно не получу. Будет ли там
другая - разговор иной, меня это мало волнует (там снова при-
дётся чему-то учиться, чего-то накапливать, значит, получится
другой человек; души будут связаны, но не более, чем моё тело
с проглоченным позавчера обедом). Выходит, чего я могу в этой
жизни САМ, не как шестерёнка - это только помогать. Помогать
же можно только Целому, поскольку помощь отдельному, то есть
элементику, то есть шестерёнке - это снова функция. Выходит,
помочь Дьяволу нельзя, это только иллюзия (потому Люцифера и
изображают несчастным и всеми преданным), на него можно только
работать. Бедный Люцифер. Надо жалеть тех, кто разделяет, рвёт
свою связь с миром, остаётся без какого-либо дома вообще. Не
надо гнать от себя дьявола, надо его приласкать и похоронить в
себе, глубоко под фундаментом домика. И не обращать уже на это
внимания.
Короче, помогать людям нельзя, "благими намерениями выст-
лана дорога..."; нужно помогать Космосу, Абсолюту... тому, что
совершенно не можешь себе представить, только так.
И по большому счёту, ничего мне не грозит в этом мире -
ни смерть, ни бессмертие, ни вечность, ни небытие - ничто аб-
солютно. Нет принципиальных причин, чтобы куда-то спешить или
опаздывать. Нет и смысла что-либо ждать; оно на голову само
свалится. Есть лишь возможность делать всё как все, быть как
все - есть и возможность быть, жить иначе, совсем иначе: ка-
яться помощью за то, что помог вчера, и обретать свободу во
сне... Нет, пока не вижу никакого выхода.
18.
Если раньше я ощущал порой, что кто-то откуда-то принуж-
дает меня думать - сейчас я сам вставляю свои мысли в людей.
При этом хочу найти какую-то определённую мысль и проделать с
ней необходимую работу в нужном направлении - это что-то напо-
добие паранойи. Но иначе реальность не склеится.
"Здесь формируется новая артиллерийская бригада, и, если
она будет расквартирована в Грузии или в Дагестане, я в неё
вступлю, потому что хочу хорошо изучить Кавказ..." - пишет
Л.Толстой своему брату.
На выходные у Е.М. с работы были неприятности с соседями:
те наверху веселились так, что уронили ей люстру - разбилась
гора хрусталя, которая дорого стоит. Е.М. ходила выяснять от-
ношения, но те сразу попрятались и в ответ одно: у нас всё ти-
хо, в ТУ комнату мы даже не заходили, то есть в ту, которая
над той, где была та люстра... Упала люстра, кстати, на стол,
на котором ещё была хрустальная ваза, но ваза неожиданно уце-
лела. Зачем столько хрусталя в доме? Но я не злорадствую, это
я так, удивляюсь.
Может, от этого в чём-то получается комплекс неполноцен-
ности в обыденной жизни?
Или это всё мнительность? Человек часто не осознаёт прос-
тые основы своих физических поступков - значит, элементарный
план своего бытия. Так устроен. К примеру, я мучаюсь иде-
ей-фикс... положим, что у меня могут быть глисты. И стираю до
косточек яблоко, отмывая его под краном - а перед этим мучи-
тельно решаю вопрос, могу ли я его съесть даже хорошо помыв?
Нет ли в том великого греха? И вот, нахожу в себе силу духа -
именно духа - и отвагу помыть его и съесть, ещё раз помыть и
съесть для проверки - авось заболею... Точно так же по сто раз
на дню мою руки; а то вдруг не делаю это, принципиально прове-
ряя - заражусь или нет. Естественно, я протягиваю ниточку по-
нимания между действием - что я помыл и могу безопасно есть
яблоко - и тем, что это будет для меня безвредно. Но ведь так
трудно протянуть эту ниточку: ведь в голове существует предс-
тавление, не связанное с самим действием. Идея не уничтожается
тем, что я яблоко вымыл. И вот идёшь на риск... делаешь то
конкретное (ешь его), что не стыкуется с моим замерзшим абст-
рактным представлением. Это я ещё всё-таки есть хочу, это жиз-
ненная необходимость, хотя идея об антисанитарном состоянии
моего кишечника остаётся. И усилие воли требуется в таком слу-
чае для того, чтобы жить - только жить. Намерение просто пе-
ресиливает мыслительные акты.
Что ж тогда говорить о следовании любому конкретному со-
вету, который хоть немного, но не соответствует нашему гло-
бальному, всеподавляющему представлению о собственной безопас-
ности? Один говорит: "Сделай вот такое движение, допущение,
маленько пальчиком шевельни - ничего страшного не случится,
наоборот, может, что-то новое в себе приобретёшь".
- Нет! Нет! Ведь для этого я без физических для меня обо-
снований должен опрокинуть прежние мысли и подвергнуться неиз-
вестным последствиям, для меня, возможно, неприятным и болез-
ненным - главное же: непривычным.
Говорят: брось свой прекрасный домик, брось весь ремонт
этот - езжай в какой-то (мы его не видели) распрекрасный лес и
живи там в палатке, а потом за это получишь дворец, о котором
ты мечтал с детства. Кушать тебе приносить будут.
- Кто будет?
- Ангелы небесные. Скатерть-самобранка. Карма твоя.
- Не хотим мы вашей скатерти, не хотим вашего глухого
экологически чистого леса, хотим в своём домике, пусть разва-
ливается, пусть всё сыплется в нём, дерьмо - всё равно никуда!
Сложная, мученическая, неисполнимая для разума задача.
19.
Какой-то у меня искусственный философский кризис - смех.
Это я рискнул перечитать всё написанное и ужаснулся. Мысли,
конечно, верные - но форма... Как легко писать писателям, ко-
торые просто "пишут о читателях", у которых, кроме проблемы
формы и стиля описания, других по большому счёту нет. Сидишь
среди своих героев, героинь и всяких многозначительных пейза-
жей, выписываешь. Обожаю Набокова, пейзажиста вещей и ситуа-
ций, у него это чудно получается. Набоков - как экзотический
фрукт (тема для диссертации).
А тут? Мне какая-то своя фраза с литературной точки зре-
ния не понравилась, я стал слова переставлять, более благооб-
разно - но ведь уже смысл убегает. Стал разбираться, в чём де-
ло. Просидел два вечера, во сне даже в какого-то литератора
или литературоведа залетел - выяснилось, что я вставляю значе-
ние в: 1/ каждое слово, 2/ в сочетание двух-трёх близлежащих
слов, 3/ предложение в целом, 4/ в общий контекст абзаца и по-
вествования в целом - о чём напрямую могу и не говорить, 5/ в
символ каждого образа, 6/ символ детали образа, 7/ в символ,
порой многогранный, каждого конкретного слова. Всё это нагро-
маждение условных семи уровней (думаю, их больше) образует не-
подъёмную конструкцию только по значениям, не считая уж ассо-
циаций, настроения текста, его ритмики, аллитераций и пр. И
пр. всяких тоже много. Читаю теперь всё так и эдак, по диаго-
нали и абзацами задом наперёд - мно-о-го разных мыслей - но
вопрос мой философский пока не решается. Как пользоваться и
распоряжаться своей жизнью?
И всё равно я вижу, как что-то старается вытянуть меня из
болота. И что тогда делают те знания-страдания, которыми я об-
ладаю? Ничего! Они нужны и важны только для работы - как был я
учителем химии, для чего нужно было знать химию в объёме не
менее школьного. Они ничего не дают для устремления к созна-
тельности. И какая мне тогда разница, достоверны ли они; для
чего мне может быть нужна их достоверность?! Что на самом деле
даёт человеку откровение, пусть даже от Бога Боговича?! Да ни-
чего... Бог, в сущности - очень содержательная категория. Но
всё меняется, если появляется Откровение... хоть бы от башмака.
У Бердяева: "интересы распределения и управления в созна-
нии и чувствах русской интеллигенции всегда доминировали над
интересами производства и творчества."
Больше ничего не остаётся, кроме как поставить обвинение
своим учителям: обвинение в своём проснувшемся разуме. Они да-
ли разум - но не дали ни ответов, ни ключиков, что давали бы
их искать. Есть такая странная вроде как дверца сбоку в моём
погребе: небольшая стена - не то каменная, не то из металла
вроде чугуна - а в ней отверстие вроде для ключа... Или не для
ключа? Может, это моё зашедшее в тупик подсознание вообразило
дверь на месте камня? Я бы хотел задействовать свой разум - да
как, вот в чём проблема. Где найти материальные приложения
для разума? Попытка пользовать его как руки, ноги, глаза, уши
- нет, не выходит. Мне его хватает только чтоб сказать учите-
лям: вы, сволочи...
Но ведь научил же кто-то моих учителей. Платон, Августин,
Гегель, Хайдеггер...
Нет, не было никакого древа познания, никакого первород-
ного греха. Человек ещё не нарушал заповеди, ни в коем случае
- это только его детская мечта, как у пятилетнего мальчика,
который в подробностях разобрался, как взрослые занимаются лю-
бовью, а сам покамест... физиология, извините, не позволяет. И
хочется человеку, чтоб подполз энтот змий (подполз, потому что
сам пока только ползает), и пытается он подражать Сатане по
своей наивности. А там-то совсем иначе - и смотрят на него ан-
гелы и падшие, и праведные - кто посмеётся, кто по рукам стук-
нет, чтоб бесстыдством не маялся... А где древо? Фикция это,
модель для учебника, на самом деле для познания добра, зла и
других остатков мира не яблоком искуситься надо, а напротив,
выделить из себя кое-что... Бога, короче.
Сам же я всё больше становлюсь похожим на муравья - как
увижу какую-нибудь мысль, так сразу её тащу.
2О.
Признаться, собой по-прежнему не доволен. И ещё раз отк-
рывается, насколько я ограничен. Свободным, конечно, хотелось
бы быть - но не идти же сжигать калории, размахивая флагами? -
или ещё чем-то? В конце концов, почему бы не обозвать себя Ве-
ликим, если столько дураков вокруг играют в эту игру? Есть в
ней проигравшие, реальные человеческие жертвы.
Может ли это быть на совести кого-либо из нас? И что тог-
да есть зло? Значит, вся наша жизнь как таковая?
Ещё вереница вопросов. Сейчас вот выносил помойное ведро
и слишком сильно дёрнул ручку крышки мусоропровода. И она зак-
линила. Пришлось всё высыпать и крышку не закрывать. Отчего
уборщица по подъезду потом будет мучиться, убирать это. Но
ведь я не желал этого зла - что же я делал? А уборщица обруга-
ет своего мужа, скажем, милиционера - а он, в свою очередь, с
дубинкой в толпе демонстрантов... тривиально.
Можно даже говорить о коэффициенте осознанного зла.
И эта абстрактная форма навевает на меня такое состояние,
когда я вдруг понимаю, что многого просто боюсь. Боюсь, что
может произойти что-то уже непоправимое, боюсь, что мы уже не
успеем... Будто, если отмерен срок, в нём не заданы все воз-
можные роли и движения. Эти разговоры о зле и своей пользе
почти заставляют меня вскричать: меч мне! кувалду! лопату! -
что ещё? Сделайте меня марионеткой, если вы можете развернуть
необратимый процесс. Куда? - Неважно, лишь бы дальше шёл.
Так повернуть - и по кругу. Очень хочу быть ответствен-
ным, но из этого ничего хорошего не получается. Назовите мне
хотя бы единственного ответственного человека в Истории, кото-
рый не наделал бы всякой бяки? Ну? Ну? Последние время всё ме-
чусь вокруг Льва Толстого, сопротивляюсь его (его ли?) идеям
непротивления, его графской гордыне и своим мыслям о преемс-
твенности воздействий. Выбираясь из Льва Николаевича, я разры-
ваюсь от жажды всемерной всемирной власти и сжимаю в зубах,
грызу палку для эпилептика, на которой написано: "Всемогущест-
во - есть власть над собой". Я догадываюсь, почему Александр
Великий и Цезарь были эпилептиками...
Но в моих записях просматривается какая-то односторон-
ность.
А затем, когда намедни выскочил из Льва Николаевича, сни-
лось совсем странное. Снилось, что я лежу в своей постели и
ловлю прыгающих по ней птиц. Сначала поймал зелёную канарейку
с маленьким утиным клювом, подержал и выпустил. Потом схватил
синицу, которая больно щипала за пальцы - и тоже выпустил,
разжав руку. Синица улетела сквозь стену. А затем выясняется,
что я лежу опять в бывшей коммунальной квартире - и ко мне
вдруг входит отец и говорит, что звонили и просили отправить
какую-то телеграмму.
Проснувшись, я тут же метнулся в свой домик, запер на
ключи как минимум три двери и стал напряжённо думать. Все мыс-
ли были мои собственные; наверное, потому они так перепута-
лись. Я был вынужден признать, что провожу в отношении себя
политику, довольно жёсткую, к несчастью. Я - фанатик. В основе
конструкции моего дома жёсткая металлическая арматура. Я вы-
нужден приспосабливаться жить с этим, и довольно ясно уже вижу
эту конструкцию духовным зрением... но не понимаю, можно ли от
неё избавиться? Нужно ли?
21.
Я в панике. Весь день трясусь сегодня.
Просыпаясь с тяжёлой после работы головой, вдруг вспомнил
про телеграмму. Какую телеграмму, чёрт возьми? Во времена
Толстого ещё, кажется, почти не было телеграмм! Ну, были,
но... и вдруг вспомнил слова покойного отца, объявившегося
прошлой ночью: "Просили тебя скорее отправить телеграмму."
Кошмар.
И я обнаружил, на работе, что стал более агрессивен.
Вспомнил, как работал локтями в метро, пихался. Происходит это
само собой. Раньше я гасил хамство окружающих в себе - теперь
в ход идёт локоть. Образуется весьма эффективное средство суп-
ротив некоторых заторможенных граждан. Потому на работе ни в
какие разговоры не встревал. Подчинённых щажу.
Что они хотят от меня? Кто "они"? Паранойя обыкновенная.
Что-то от меня хотят - сон показывает очевидно. "Телег-
рамма". Теперь я понял. Но что означает появление отца? Все
эти смещения с параллельными пространствами... Мне не нужны
параллельные миры, мне и в этом работы хватает.
Что же имеем теперь? И погода всё время меняется - то
слякоть, то через полчаса мороз. На работе болтают о возможном
повороте власти, наконец, и установлении твёрдой диктатуры.
Обостряется проблема обеда - проблема, успеется ли что-либо
пожевать. Геворкян всё шутит и спрашивает меня: какую я поэзию
люблю? - Китайскую, - отвечаю и читаю по словам, раздельно: -
"краски - цветения - нам - трудно - надолго - сберечь - дни -
увядания - отсрочить - не может - никто... и т.д. (Тао
Юань-мин). Геворкян растерялась, только заметила, что такие
стихи могли бы быть написаны и сегодня. Я скривился: не будем
о политике! Всё бы пошлости...
Но когда возвращаюсь домой, хочется очень серьёзно зао-
рать самому себе: прекрати издеваться! Сейчас же замолчи! Я не
могу дать больше, чем даю и так! Замолчи! Я тебе НЕ ВЕРЮ. Всё
это СКАЗКИ. Всё это ложь. Только замолчи! Лягушка не должна
прыгать под асфальтовый каток.
Значит ли это, что я себе врал всё это время? Вовсе не
обязательно. Здесь - один я, там, в параллельном - может быть
совсем иной. Ему, как и мне, сказки не нужны.
Я вдруг почувствовал, что мой дом, мой милый старый, но
хорошо укреплённый домик - вдруг движется. Странным образом -
вроде, летит. И я словно стою перед выбором: контролировать ли
своё сознание. И начинаю понимать, что неведомо как я уже не в
доме, а в кабине управления самолётом. Это ужасное открытие. Я
не предполагал, что всё до такой степени серьёзно. Я думал,
что всё ж более-менее свободен и не замечал обстановки - залез
в кресло пилота, стал дёргать ручки, они поддавались, отвечали
на управление. Подёргал и полез обратно... играть. И тут само-
лёт качнуло. В это мгновение через острый укол своего подсоз-
нания я понял, где я. В рубке управления самолётом-планетой.
Значит, нельзя играть, никак. Но как же те, которые допустили,
что будет такой безмозглый пилот? Или я угнал эту машину, я
лечу, удирая куда-то? Но ведь до сих пор работал какой-то ав-
топилот, был некий маршрут... И вот оказалось, что автопилот
снят. Это я знаю точно. С этого момента я должен понять, где
нахожусь. Думал, что это только удобное кресло, а это оказа-
лось кресло пилота.
Но в целом у меня твёрдых фактов нет. Мне кажется, что
самолёт от моего отказа управлять с курса не сорвался. Что
кто-то продолжает следить за состоянием полёта.
22.
Прямо скажу: мне больше ничего не оставалось. Теперь не-
обратимое свершилось. В том смысле, что сколько не оборачивай-
ся - всё впустую. На язык просятся революционные лозунги:
только вперёд! Но к чему они привели, легко убедиться, если не
баррикадироваться дома.
Короче. Вначале, думаю, надо изложить мои размышления,
теоретические обоснования. Мысли, которые я породил (я, именно
я, к сожалению, уверен в этом полностью), и которые неминуемо
ведут к следствиям. То есть следствия тоже уже рождены, они
движутся и растут.
Надо сделать, чтобы "терять" и "творить" стали одним ви-
дом деятельности.
Каково начало? Со вчерашнего из головы не выходит решаю-
щий эпизод моей жизни, формальная зацепка, с которой всё раз-
вязалось, запуталось, затянулось.
Сколько я гонялся за тем, кто ввёл меня в это состояние?
Сколько бессонных ужасных ночей, когда я боялся превратиться в
невесть кого, кому понадобилась моя душа? Как объяснял позд-
нее, я выбрал тот параллельный мир, который...
Лирическое отступление. По-видимому, тогда именно и нача-
лась моя брезгливость в отношении внешнего мира. Я слишком во-
шёл в свой новый быт - а привидения, как известно, не пачкают-
ся. Не думал я, что брезгую в каком-то очень глобальном смысле
самим собой... Как-то не заметил сразу, что это стало барь-
ером. Что именно поэтому вдруг в домике мне стало противно,
скучно и вообще... И не хотелось это преодолевать.
И что произошло теперь? Мой саркофаг вдруг оказался опе-
чатан. Через замочную скважину я выпускаюсь подышать лишь в
прошлые эпохи. Я боюсь уже законсервироваться в этом прошлом,
совсем чуть-чуть - и я перестану понимать, какая часть принад-
лежит по праву мне, а какая - им. Может не оказаться пути об-
ратно. Возможно, я даже не захочу возвращаться обратно. В эту
сумрачную, голодную страну, управляемую из грядущего Апокалип-
сиса. Мой потерявший управление самолётик кое-как опустится
(Бог даст, мягко) - и мне не останется иного, как цементиро-
вать кругом него камешки, копать погребочек, врастать оконча-
тельно в той новой старой местности и стараться попросту за-
быть, откуда я прилетел. И мне предстоит умереть там...
здесь... на этой планете. Под этим небом. Правда, о небе я ду-
мал не более, чем о дороге, по которой залетел в сию бескрай-
нюю степь. Куда не глянешь - снега. Любопытно я к этому
отнёсся - я осознал значение места, где э т о произойдёт. И
что оно произойдёт. Я уже смирился, что это произойдёт ЗДЕСЬ.
В день Страшного Суда мне не придётся никуда идти - Он Сам
придёт отсюда. В этом, кажется, прыгнул всё же дальше Льва Ни-
колаевича. Тот побоялся умереть на месте.
Но так ли многого мы добились? (Мы - с Л.Н.) И от этой
мелочи я стал другим. Так почему бы мне не открыть эту дверь
обратно? Кажется, можно ещё взять управление в свои руки, даже
если не знаешь направления. В конце концов, я ещё в небе. Го-
рючим снабжает Вечность. Приятная старушка-процентщица, имею-
щая в каждом мгновении свои руки.
Значит, выход один. Я вижу только один.
Надо отыскать пространство. Пусть два мира свяжутся, спу-
таются, пусть это случится в моих руках, пусть штурвал обра-
тится в прах. Надо найти это параллельное пространство. Я вижу
только этот выход. Хотя во множестве миров их должно быть
очень много.
