Тёмно-алой ягодой громадный Бем-Хор повис над густыми
высокими травами и стал медленно наливаться соком, распространяя оранжевый
свет среди листьев и раскрывающихся цветов.
Голубеющее небо спросило: "Что есть небытие?"
Оранжевый свет ответил: "Если ты голубое или чёрное
- ты существуешь. Если есть вихри или спокойствие - ты существуешь. Тьма
предполагает свет. Пустота есть бытие, ибо способна наполниться. Лишь в
Бесконечности бытия ты сможешь найти небытие - ибо Бесконечность есть Всё".
Маленький паучёнок Мэ-прен с первым оранжевым лучом
выскочил из норки и побежал, перепрыгивая с травинки на травинку, к ловчей
сети. Этой ночью ему снова виделось, как он превращается в крылатого Эпархадгина
и летит к виднеющимся у самого горизонта Дворцам Познания.
"Наверное, это потому что вчера вечером высоко в
небе пролетала фиолетовая Эпархадмига, стремящаяся к закату. Значит, начался
сезон превращения, и скоро мать Каа тоже обретёт мягкие крылья, а мне придётся
отправиться на поиски пары."
Каа-мь-Рдзай, старая паучиха, уже заканчивала свой
цикл и знала, что скоро наступит тот вечер, когда тело её вытянется, а
одна пара ног обернётся к спине и распустится большими крыльями, покрытыми
множеством фиолетовых шерстинок. И со своими новыми друзьями в Дворцах
Познания она сможет постичь устройство этого мира и найти другие. Она откроет
что-нибудь совершенно потрясающее, и тогда никто не сможет упрекнуть её,
что она не уберегла Мэ-мь.
Мэ-прен бежал к ловчей сети очень быстро, но мать
большими прыжками нагнала его. В ловушке за ночь запутался лишь один ирито
- животное неизвестной породы с маленькой головой и большими челюстями,
с мутными чешуйчатыми крыльями. Мэ-прен успел первым подскочить к ирито
и вонзить в него ядовитое жало. Животное перестало биться и замерло.
- Каа-мь, - огорчённо спросил Мэ-прен, - а почему
мы не можем питаться травой, как бикары - а должны убивать живое, как глупые
ирито?
- Так решила Природы - чтобы разум появился из соков
неразумия. В Дворцах Познания ты. конечно, узнаешь точный ответ. И потом,
почему ты думаешь, что поглощая траву, ты не лишаешь кого-то жизни?
Эта мысль обожгла Мэ-прена. Почти весь день в голове
его копошились какие-то смутные идеи.
Под вечер, когда Бем-Хор тяжёлым плодом скатывался
к горизонту, Мэ-прен и Каа-мь-Рдзай вновь направились через шуршащий сумрак
трав к ловчей сети. Уже приближаясь к ней, Мэ-прен заметил недалеко на
фоне неба судорожно мечущуюся тень.
- Это не Эпархадгин, это нечто странное! - воскликнула
много повидавшая Каа-мь. - И это летит прямо к нашей сети.
Пауки напролом бросились к ловушке, но крылатое,
переливающееся всеми цветами в лучах заката существо спикировало прямо
в серо-серебристые нити, дёрнулось в них и обессиленно затихло.
Это была Златоглазка. Из вывернутых стеклянно-перепончатых
с зелёными прожилками крыльев выглядывали два огромных, удивлённо сверкающих
золотых глаза-шара, смотрящих бесконечно жалобно и странно. Маленький ротик
под ними что-то беззвучно шептал.
- Я никогда не слышала ни о чём подобном! - проговорила
Каа-мь-Рдзай. - Таких Эпархадгинов не бывает - но какая у неё большая голова
и совсем нет челюстей. Для глупых животных это совсем необычно.
После долгих попыток добиться взаимопонимания со
Златоглазкой, паучиха была вынуждена признать, что это существо неразумное.
А раз неразумное...
- Мы должны будем убить её. Через несколько дней
я стану Эпархадмигой и приведу сюда других познающих. Мы изучим это существо.
- Но зачем же убивать? - спросил Мэ-прен, когда
они уже в глубоких сумерках отправлялись к нору. - Пусть она сохранится
в сети живая, так будет лучше!
- Она всё равно погибнет. И её растерзают ирито,
а сама она будет отпугивать бикаров, которые сейчас особенно нужны нам
для питания. Пусть она ещё проживёт эту ночь, а завтра утром придётся высосать
её перламутровое тело.
Ночью Мэ-прену снились жуткие и непонятные сны.
Голубеющее небо спросило: "Что есть покой?"
Взлетающий ввысь ветер ответил: "Если ты существуешь
- мысль порождает движение. Если не существуешь - кто-то отмерит отсутствие.
Только вне времени движения нет - но кто может узнать такой покой?"
Паучёнок Мэ-прен проснулся, когда лучи Бем-Хора
ещё висели над небом, боясь опуститься в густые травы и запутаться. С Мэ-преном
такого ещё не случалось.
Он вылез из норы и в сумеречном состоянии запрыгал
с травинки на травинку, со стебелька на стебелёк по направлению к ловчей
сети. Как ни странно, но всегда такие ужасные тёмные заросли не пугали
его. Златоглазка безжизненно висела в сети; за новь сюда больше никто не
попался. "Мать была права, - подумал Мэ-прен, - так мы действительно останемся
голодными." Он осторожно тронул Златоглазку за стеклянное крыло.
Златоглазка медленно повела крыльями и раскрыла
зелёные глаза-шары, прятавшиеся за голубоватой плёнкой. Мэ-прена пронзило
холодными иглами. Словно окаменелый, он смотрел на Златоглазку, и зелёные
подрагивающие шары пробуждали в нём какое-то смутное ощущение, знакомое
Мэ-прену во снах, или где-то ещё раньше...
Будто что-то надломилось, и маленький паучёнок вдруг
бросился к Златоглазке, вонзил жало между металлически сверкающими члениками
и из последних сил выпустил яд. Златоглазка вздохнула, крылья её дрогнули,
а светящиеся глаза постепенно заволокло мутным голубым дымом.
"Что я сделал?" - в ужасе спрашивал себя Мэ-прен,
отскочив на край сети и прогоняя следы жуткого и непонятного ощущения.
- "Я убил её. Но мать Каа всё равно собиралась это сделать. Но почему я
это сделал? Что было со мной?"
Паучёнок сонно бежал по направлению к норе, лес
наполнялся какими-то незнакомыми запахами, а небо у горизонта всё больше
наливалось оранжевым соком.
В норке он только успел забыться от странного состояния
утренней прогулки, как лучи Бем-Хора коснулись трав - и его разбудил голос:
- Что с тобой? Ты спишь? - была удивлена Каа-мь-рдзай.
Мэ-прен, не соображая ещё ничего, выскочил на свет
и побежал за матерью. Он звал её, желая предупредить о происшедшем. Но
та не обращала внимания; Мэ-прен уже молча обогнал её и первый подбежал
к ловчей сети.
Привычных сероватых липких струн не было. Нити сети
светились золотисто-зелёным металлом в напряжённо согнутых стеблях трав,
а в ячейках между ними неуловимо сверкали стеклянные поверёности, переливаясь
отражёнными бликами взошедшего Бем-Хора.
- Что это? - прошептала Каа-мь-Рдзай.
На месте Златоглазки застыло нечто голубовато-зелёное.
- Я... - пробормотал маленький паучёнок Мэ-прен
и осторожно, словно в забытьи, ступил на то, что было жгутами сети, и сделал
несколько шагов в сторону Златоглазки. Голубеющее небо в его глазах стало
падать куда-то и смешалось с причудливо изогнутыми травами в оранжевом
свете. Бем-Хор задрожал, вздулся и начал быстро наливаться жёлтым соком.
Где-то сбоку Мэ-прен ещё увидел вскакивающую на сеть Каа-мь-рдзай.
Над высокими густыми травами и цветами радужной
тенью взлетела Златоглазка, за ней другая...