Начать следует так.  Олег Ковалёв утром  спал.  Спал  он,
прямо  сказать,  неважно,  поскольку утро было уже позднее,  а
Олег был с похмелья. Не надо сразу думать, что Олег был пьющим
или алкоголиком,  а в наше время это было бы для него даже мо-
рально невыгодно.  Да дело и не в этом; у Олега вообще не было
алкоголических наклонностей,  как и у отца,  и у матери его. А
выпил он накануне потому, что были похороны, а затем поминки -
ну, теперь-то всё ясно.
     На работу сегодня Олегу идти было не нужно,  спать он мог
сколько угодно. И было уже далеко за полдень; половина второго
было.  Мама  Олега при этом всё же была на работе,  она должна
была быть на работе, несмотря на печальное событие, и так нес-
колько дней пропустила, а сегодня уже четверг. Так и спал Олег
в родительской квартире;  его  собственная  квартира,  вернее,
комната  в коммуналке,  находилась на другом конце Москвы.  То
есть сам он жил и работал в Орехово-Борисово,  а сейчас  нахо-
дился  в  районе Крылатское:  с двумя пересадками в метро и на
автобусе ехать надо - понятно, почему он здесь остался.
     За утро Ковалёв просыпался уже раз пять:  мутило, подташ-
нивало,  кто-то передвигался в зоне кишечника, голова тоже ме-
шалась. Это именно поэтому он пить (спиртное) не любил. Он пе-
реворачивался на кровати,  путаясь  в  складках  простыней,  и
вновь тяжело  бился в жёстком ящике своего сна.  А ведь на сон
Олег очень рассчитываел.  Прямо надо сказать - поспать он  лю-
бил. И  в напряжённых жизненных ситуациях тем самым менял своё
настроение.
     С утра не слишком яркое солнышко обошло вокруг дома и по-
добралось к постели Олега. Тот лежал, закинув голову на подуш-
ке,  открыв рот,  и сопел, как немного неисправный насос. Лицо
Олега, особенно лоб почему-то, отдавало краснотой, нехарактер-
ной для его бледной кожи (печень у него была, видимо, не в по-
рядке, а может и почки, потому он и не воспринимал алкогольные
напитки);  губы в таком положении казались толстоватыми, а нос
курносил. Вообще-то, нос у него был прямой, хоть и короткий, а
губы при  строгом  выражении  лица  могли почти исчезнуть.  Но
строгое выражение лицо делало только в школе, да и то изредка,
когда на уровках появлялись разные комиссии. Был Олег учителем
химии;  теперь и описывать его не надо - представьте себе учи-
теля  химии,  шатена с давно уже не стриженными,  длинноватыми
(для учителя-то) патлами,  изредка надевающего очки  -  вот  и
весь Ковалёв.
     Когда Солнце залезло сначала на подбородок (два  дня  уже
не бритый),  потом в нос - высветив его довольно далеко, там и
мозги - а потом и глаза, - Олег что-то промычал не своим, а на
пару октав ниже голосом, и спустился по подушке.
     Краешком своего очнувшегося уха он услышал шаркающие шаги
из коридора. Конечно, такая походка была только у отца. К тому
же мама на работе.  Через полминуты  фигура  Ковалёва-старшего
появилась  в  двери;  надо заметить здесь,  что Олег ночевал в
гостинной, а тут был и телевизор. Отец явно захотел включить и
посмотреть его.  Он увидел,  что Олег уже похлопывает глазами,
кивнул ему - мол,  хватит,  пора бы и вставать уже -  а  потом
действительно подошёл к телевизору и щёлкнул,  включил.  Через
некоторое время нагревшийся экран заиграл характерными тускло-
неоновыми  красками,  пошли титры - начиналось какое-то  кино,
детское.
     Состояние у Олега было одурелое. Он никак не мог понять -
проснулся или не совсем? Голова была как чугунная и желала хо-
лодной водички в качестве наружнего восстанавливающего средст-
ва. Звук телевизора слышен не был; Олег снова почти провалился
куда-то, а когда открыл глаза, отец уже вышел из комнаты.
     Он явно был на кухне. Там пару раз что-то прогремело, по-
том потекла вода в раковине.  Олег сумрачно поднялся,  нащупал
ногами тапки и,  держа глаза открытыми на два-три  миллиметра,
стал продвигаться по недлинному коридору в направлении ванной.
Состояние было тяжёлое, и что-то плотное бродило внутри, остро
сжимаясь от покашливаний на кухне - у отца был рак лёгких. На-
конец, Олег ловко нашарил выключатель,  зажёг в  ванной  свет,
сощурился окончательно,  врубил воду, стянул трусы и полез под
холодный игольчатый поток.
     "Ну и дела... - тут уж смог подумать он. - Прямо наважде-
ние какое-то, пьянки эти. Вот какие дела-то с непривычки."
     Он уже  сделал  тёпленькую водичку,  совсем расслабился и
даже решил насвистеть чего-то. Заметил, что урчит в желудке. В
этот момент он совершенно внятно услышал,  как на кухне крутят
вечно поющие краны. Олег замер. Шаркающие шаги добрели до ван-
ной, Олег увидел, как поворачивается ручка, но дверь не откры-
вается - ведь он заперся на защёлку.
     - Олег,  это ты? - спросил отец своим сипящим тоном. - Ну
что ж ты так,  Олег...  - добавил голос с каким-то  вселенским
разочарованием.
     После этого щёлкнул выключатель света  в  туалете,  дверь
открылась-закрылась, стукнула задвижка. Олег явственно почувс-
твовал, что он потеет прямо под душем. Сердце слегка защемило.
Он аккуратно вылез из ванной, обернулся большим махровым поло-
тенцем и вылез в коридор. В настенное овальное зеркало в кори-
доре  он увидел на своей небритой физиономии совершенно огром-
ные глаза.  Часы над зеркалом показываели  без  четверти  два.
Вдогонку  донёсся  шум  спускаемой в унитазе воды.  Не обратив
внимания на мелькающий какими-то приключениями телевизор, Олег
прямо  с  полотенцем  бухнулся в постель и нервынми движениями
зарылся под одеяло.
     "Что ж это такое, что ж это такое... - беспорядочно меша-
ла себе одна и та же мысль. - Папу ведь вчера похоронили."